Укринформ продолжает серию публикаций мультимедийного циклового проекта "КАЛИНОВИЙ К@ТЯГ"
В четыре часа утра 4 ноября 1970 года, так и не приходя в сознание, в Ростове-на-Дону ушел из жизни бывший воин «Великой Победы», лейтенант в отставке, украинец Алексей Прокопович Берест. Восемь месяцев он не дожил до своего 50-летия.
Накануне утром, 3 ноября 1970 г., бывший фронтовик проснулся в хорошем настроении, полным сил и планов на жизнь. Молодой дед тщательно побрился и даже посетил парикмахерскую, как будто на самом деле что-то чувствовал… Вечером Алексей Прокопович забрал из детсада пятилетнего внука и повел Алешу домой. Впереди героя по делам бежала молодая женщина, держа за руку дочку лет 12 – мирной идиллии лейтенант запаса тихо усмехнулся.
Около семи часов вечера на город опустилась темнота. На разъезде “Сельмаш” они остановились, чтобы осмотрительно перейти железнодорожную колею. На станцию как раз прибыла междугородная электричка, и огромная толпа метнулась с платформы к автобусной остановке, чтобы успеть на вечерний рейс. Какое-то дикарское стадо! Кто-то толкнул девочку на рельсы, а на встречную колею в то самое мгновение из-за складов с готовыми комбайнами вылетел скорый поезд “Москва-Баку”.
От ужаса у ребенка отказали ноги. Многоголосо закричала толпа… Те, кто собственными глазами увидели катастрофу, которая разворачивалась перед ними, – все без исключения – оцепенели. Выдернув руку из теплой ладони внука, опрометью Олекса Берест метнулся спасать девочку. Из-под колес локомотива девочку он успел вытолкнуть, а вот самому времени не хватило… К тому же, спаситель зацепился широкой штаниной за обшивку вагона, потому что носил по тогдашней моде широченные клеши из трофейного бостона.
Удар оказался настолько мощным, что Алексея Прокоповича отбросило далеко на перрон. Лежал дед какую-то минуту, а потом попытался встать, взглянул на спасенного ребенка и едва слышно позвал:
— Алеша!
Такими были последние слова ветерана. В слезах пятилетний внук голосил:
— Де-душ-ка, де-душ-ка!.. – Пока толпа приходила в себя и теперь смело перешептывалась, Алеша, один как палец, нашел автобусную остановку и поехал домой.
…В тот вечер хозяина не дождался кот Боцман – он всегда провожал Алексея Прокоповича на работу до автобусной остановки и встречал, когда тот возвращался. В тот вечер хозяина не встретила ворона с перебитым крылом, которая жила в семье Берестов, в доме по ул. Российской, 17. Лежала у дверей овчарка Альфа и тихонько скулила.
* * *
Далее, чтобы избежать излишней эмоциональности, кратко перескажу соответствующий раздел из красиво написанной книги “Берлинский Маринеску” (Севастополь, 2005), изданной военным журналистом Сергеем Горбачевым (1961). Вот как вспоминала трагические дни дочь героя, Ирина Алексеевна Берест:
— Мы с мамой, Людмилой Федоровной, сидели дома. Вдруг приоткрылась дверь, и с порога Алеша проплакал страшную новость:
— Мама, нашего дедушку поезд переехал.
Мы метнулись в больницу. Там, на операционном столе, отец лежал белый, как мел. Увидев родных, он попытался встать, хотя бы голову поднять. Тогда Людмила Федоровна, медик по образованию, замахала руками:
— Ты можешь хотя бы сейчас полежать спокойно! – а вернувшись к дочери, тихо сказала: – Нет больше у нас отца…
На их глазах санитарка вынесла огромный таз крови.
Долго тянулось время операции. Выйдя к жене, хирург констатировал:
— И он, поверьте, еще сто лет бы прожил, если бы не поезд! Все внутренние органы здоровы…
* * *
Бывший фронтовик умер в четыре часа утра. Когда родным сообщили, начал падать пушистый снег. Вокруг улеглась какая-то вселенская тишина, только часы на руке покойного лейтенанта запаса громко тикали. Отсчитывали время других, чужое время?
Накануне жена Людмила Федоровна упрекнула мужу:
— Ты мне почти никогда не дарил цветов!
А он ответил:
— На этот день рождения, любимая, у тебя их будет полно.
У Людмилы Федоровны день рождения был 7 ноября, а накануне, 6 ноября, они похоронили отца. Олекса Берест был прав: все комнаты квартиры утопали в цветах…
6 ноября 1970 г., когда в Ростове-на-Дону Береста положили в гроб, к нему приходили попрощаться многочисленные друзья и знакомые. И каждый проникался странной полуулыбкой покойного, словно тот посылал живым какой-то важный знак. Знак соучастия, знак неравнодушия, знак будничного героизма.
Из гроба вечный лейтенант недоумевал:
— Почему это вы тут в таком количестве собрались? Я лишь поступил так, как должен был поступить. Разве вы бы так же не сделали? Именно от вас лично, мои дорогие, а не от кого-то другого зависит все, что творится на свете.
Его так и похоронили – вместе с перчаткой внука – врачи не смогли разжать намертво сжатый кулак деда.
* * *
 Олекса Берест |
В с.Горяйстовка Ахтырского района, что на Сумщине, он родился 9 марта 1921 г. и стал одиннадцатым ребенком в бедной семье. Его родители, Прокоп Ничипорович (1879-1932) и мать Кристина Вакуловна (Вакумовна), из шкуры лезли, но кормили и воспитывали шестнадцать (!) детей. Тяжело работал Прокоп Ничипорович обычным бондарем, за мизерную плату изготавливая кадки для Тростянецкого сахарного завода.
С первой волной голодомора в Украине, в возрасте 11 лет Алексей Берест остался круглым сиротой, которым занимались старшие сестры – Екатерина (1913) и Марина (1914). Из его родных братьев и сестер в те годы выжила только половина – восемь. В ужасной нищете трудиться пришлось всем. С пятнадцати лет Олекса разнорабочим помогал взрослым собирать урожай. Именно на жатве бывший шестиклассник впервые увидел самоходную машину и засветился мечтой жизни. В 1937 г. юноша окончил курсы трактористов от Чупаховской МТС, которая в конце 1930-х годов обслуживала сорок коллективных хозяйств по обе стороны реки Ташани; на Сумщине это была технически мощная станция, ее машинно-тракторный парк составляли 102 трактора и 24 комбайна.
В октябре 1939 г. парень пошел добровольцем в Красную Армию, в составе 2-го полка связи Ленинградского округа воевал в Зимней войне финского народа против Советского Союза 1939-1940 гг., где получил благодарность от командования за то, что спас жизнь командира.
За два года он превратился в бывалого воина. С 22 июня 1941 г. связист Алексей Берест дрался с гитлеровцами, в 1942-м – стал командиром отделения. По мнению командования, парторг отдельной роты обладал незаурядными организаторскими и комиссарскими способностями, поэтому украинца отправили на учебу в Ленинградское военно-политическое училище, которое находилось в Шуе. Несмотря на то, что старший сержант имел образование всего шесть классов, его зачислили на второй курс, потому что курсант имел боевой опыт, выглядел опытным партработником, имел репутацию авторитета в подразделении.
В декабре 1943 — сентябре 1944 г. продолжалась учеба, а потом младшего лейтенанта направили служить заместителем по политчасти комбата первого батальона 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта. В подразделении под командованием капитана Степана Неустроева (1922-1998) они прошли Польшу, переправились через Одер и в ожесточенных боях ворвались на улицы Берлина.
* * *
Нам здесь московитские историки долго вешали лапшу на уши, будто Флаг Победы над Рейхстаuом подняли сержант Михаил Егоров (1923-1975) и младший сержант Мелитон Кантария (1920-1993). На самом деле, это совсем так. На самом деле, в команде было трое, и разведгруппу возглавлял лейтенант Алексей Берест, украинец…
Происходило вот оно как. Форсировав реку Шпрее, батальон капитана Неустроева захватил помещение нацистского министерства внутренних дел и гестапо (Geheime Staatspolizei) на улице Принца Альбрехта, 8 (Prince Albrecht-Strasse), которое бойцы между собой назвали “дом Гиммлера”. Оттуда до Рейхстага туристу рукой подать – разве что перейти большую Королевскую площадь (Königsplatz). Каких-то 360 метров…
Но они были не туристами, а воинами. По всем фортификационным правилам, ту площадь, казалось, не преодолеть. Площадь пересекала широченная траншея, наполненная водой: везде – намертво возведенные укрепленные окопы, доты, дзоты. Сразу было видно: Рейхстаг готовили к круговой обороне, потому что все окна заранее замуровали кирпичом. Под разными углами гитлеровцы простреливали каждый столичный метр.
По приказу первого коменданта Рейхстага, командира 756-го стрелкового полка, тоже этнического украинца полковника Ф.М.Зинченко, в 22:50 30 апреля 1945 г. лейтенант Берест выполнил боевое задание и установил флаг Военного совета 3-й ударной армии на куполе Рейхстага. Это, так сказать, официальное сообщение. Но…
За участие в операции оба сержанта, соответственно – русский и грузин, стали Героями Советского Союза, а офицера наградили… орденом Красного Знамени. Потому что… украинец? Нет, маршал Г.К.Жуков не любил политработников, как утверждал бывший член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант К.Ф.Телегин, вот и вычеркнул (лично) Алексея Береста. Это одна из версий.
* * *
Другая версия – еще суровее. Официальные документы на представление сержанта Михаила Егорова и младшего сержанта Мелитона Кантарии на звание Героев Советского Союза подали 31 мая 1945 г. – в тех бумагах украинец просто не фигурировал. Прошел год после Великой Победы. Жаждая восстановить историческую справедливость, 3 августа 1946 г. кандидатуру Алексея Береста снова (повторно) лично подали на самую высокую в СССР награду: командир полка Федор Матвеевич Зинченко (1902-1991), командир дивизии генерал-майор Василий Митрофанович Шатилов (1902-1991), командир корпуса генерал-майор Максим Иванович Чередниченко (1911-?†).
В официальном представлении обращали на себя внимание ключевые слова: “Под его руководством сержант Егоров и младший сержант Кантария подняли над Рейхстагом Знамя Победы”. Впрочем, тогда 1-й Белорусский фронт, во-первых, уже расформировали. Во-вторых, маршал Георгий Жуков стал главнокомандующим Советской военной администрации в Германии. В-третьих, 20 августа 1945 г. кто-то властной рукой написал резолюцию: “Кр. Знамя”. До сих пор украинские историки не узнали, кто поставил решающую подпись?
Тем временем установлению Знамени Победы в Берлине советское командование придавало огромное значение. Таких флагов – прямо в Берлине – сшили девять. Еще неосвященные порохом святыни заранее раздали девяти дивизиям 3-й ударной армии, которые вели бои в центральной части Берлина и со всех сторон наступали на Рейхстаг. Больше всего повезло бойцам 150-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Василия Шатилова, которые получили флаг с пятиконечной звездой, под ней – серп и молот, а справа, внизу полотнища, у древка – №5.
Сколько вы живете, столько и врала вам советская пропаганда с ее постановочной фронтовой кинохроникой документалиста Романа Кармена: группа отглаженных и одетых с иголочки солдат лихо мчится по лестнице Рейхстага, а двое смельчаков, со знанием дела, втыкают флаг в фронтон, словно в пластилин. Тот кремлевский голливуд сняли фронтовые операторы задним числом – днем 2 мая 1945 г., когда основные битвы в Западной Европе закончились.
* * *
Война всегда кровавая и… забавная. Об этом много в свое время рассказал военный корреспондент газеты 150-й дивизии “Воин Родины”, старший лейтенант Василий Субботин (1921-2015), который 30 апреля 1945 г. во время штурма Рейхстага лично находился в расположении батальона капитана Степана Неустроева. Оказывается, “великий и могучий” Советский Союз штурмовал Берлин… наугад, вслепую, наощупь.
Как впоследствии признался начальник политотдела 150-й дивизии подполковник Михаил Артюхов:
— Реальных карт Берлина у нас не было. Случайно, в захваченном трамвайном депо (!!! – А.Р.) я увидел на стене огромный план города, метра полтора на полтора. Вот его я и забрал на всякий случай.
В сборнике рассказов “Как кончаются войны” Василия Субботина, изданном в 1968 г. в московском “Воениздате”, есть отдельное повествование, которое называется “Какой Рейстаг брать”. Там воссоздана вот такая курьезная ситуация:
— Если капитан Неустроев, встретившись с рейхстагом, долго не верил, что перед ним действительно… Рейхстаг, то майор Самсонов спрашивал себя: “Рейхстаг-то рейхстаг, и тот ли это?” Перепуганные пленные утверждали, если он их правильно понял, – они понятия не имели, какой рейхстаг советским солдатам нужен…
— Звоню полковнику Алексею Негоде (командир 171-й стрелковой дивизии. – А.Р.), и осторожно спрашиваю: “Пленные говорят, есть еще один рейхстаг. Может, это не тот? Товарищ полковник, дайте команду, какой мне рейхстаг брать?”
Комдив помедлил и ответил, шутя: “Да берите этот, который ближе к тебе… Если окажется, что он не тот, что нам нужен, – возьмете и другой…” Позже выяснилось: второй “рейхстаг” был… зданием технических служб имперского правительства.
— Но нам повезло, – продолжал Самсонов, – этот рейхстаг оказался тем самым, который нам был нужен…
* * *
Когда 30 апреля 1945 г. из подвала швейцарского посольства начался штурм, Королевскую площадь гитлеровцы залили свинцом. Атака сводного батальона захлебнулась… Первым с флагом 756-го стрелкового полка сорвался и полетел вперед рядовой белорус Петр Николаевич Пятницкий (1913-1945), за ним метнулись другие бойцы. Просто на ступеньках Рейхстага знаменосца срезала вражеская очередь. Тогда знамя подхватил командир отделения младший сержант Петр Щербина (1926-1981), родом из села Скелька Васильевского района Запорожской области и сразу привязал знамя к колонне здания.
Параллельно с 1-м батальоном Степана Неустроева на первый этаж ворвались и воины стрелкового батальона майора Василия Давыдова (1913-1968).
И не только они, потому что каждое подразделение имело честь захватить символическое логово ненавистного врага. В частности другой комбат, майор Константин Самсонов (1916-1977) из 171-й дивизии перед атакой также вызвал ловких разведчиков – младшего сержанта Михаила Еремина и красноармейца Григория Савенко – дал им флаг и строго приказал:
— Когда захватите Рейхстаг, поставите.
Когда начался общий штурм, бойцы действовали в боевых порядках; одного из них – Михаила Еремина – ранило, но вместе с Григорием Савенко они все-таки задачу выполнили: воткнули второй красный флаг над Рейхстагом… в пробоину в стене над центральным входом в здание. Закрепить знамя не было чем, и младший сержант Михаил Еремин сорвал с раненой головы бинт, чтобы накрепко привязать древко.
* * *
Ожесточенный бой длился не за этажи, а за каждый метр. Тем временем советские воины постепенно продвигались вперед, и в оконных проемах, на колоннах, над дверью, в залах становилось все больше красных флагов и флажков. Однако Знамени Победы добраться до купола пока не везло. Это задание выполнила разведгруппа лейтенанта Алексея Береста в составе сержанта Егорова и младшего сержанта Кантарии.
Рослый, крепкий, сильный, а главное – опытный воин Олекса Берест, который лейтенантом стал буквально на днях, когда батальон вошел в Берлин, умело уничтожал врагов, которые таились в засадах на разных этажах, расчищая дорогу собратьям. Признаться, проворных, но небольших разведчиков украинец подсаживал, когда на пути попадались обвалившиеся пушечными выстрелами ступеньки. На крышу они выбрались втроем. Двигались почти на ощупь: купол Рейхстага полыхал, и дым выедал глаза. Тем временем с крыш соседних зданий гитлеровцы вели кинжальный огонь…
Они пробрались сквозь ад и крепко, солдатскими ремнями примотали флаг на видном месте – к бронзовому копыту конной скульптуры над главным подъездом. После этого группа спустилась по лестнице вниз. Нет, не чаевничать на радостях, а продолжить ожесточенный бой внутри Рейхстага с отборными частями СС.
* * *
Олекса Берест
Трудно поверить, но именно 30 апреля 1945 г. Знамя Победы над Рейхстагом таки поднималось. Более того, поднималось дважды. В начале 1960-х гг., когда началась долгожданная оттепель, в редакции прогрессивной в то время газеты “Комсомольская правда” Алексей Берест лично написал письмо-исповедь.
В частности, проливалось много света на историческую правду:
— Передо мной командованием была поставлена задача возглавить и обеспечить водружение Знамени Победы. В стремительном броске мы ворвались в открывшийся проход центрального входа здания, двери которого были подорваны гранатой. В это время при моем участии знаменосцами товарищами Кантария с Егоровым было закреплено армейское знамя №5 на одной из колонн центрального входа в рейхстаг в 14.30 дня 30 апреля
Однако и командование, и лейтенант Берест понимали: красное знамя, закрепленное разведчиками на колонне здания, – это совсем не то же самое, что Знамя Победы, которое для всего мира будет развеваться НАД Рейхстагом.
Около 22 часов того же дня из штаба 150-й стрелковой дивизии 3-й ударной армии поступил новый приказ. Как именно его выполнять, лейтенанту Бересту разрешили организовать тактически. Командир отделения, украинец Петр Щербина отобрал десять бойцов, которые составили мощную группу боевого прикрытия. Чтобы перенести Знамя №5 с фронтона здания на крышу, писал в письме в газету “Комсомольской правды” Алексей Берест, “Товарищи Кантария и Егоров открепили знамя от колонны, и при поддержке огнем мы стали подниматься по винтовой лестнице. Вследствие артиллерийских обстрелов оказалось, что лестница в отдельных местах была разрушена, которое препятствие нам удалось миновать путем образования живой лестницы: становился я, на меня — товарищ Кантария, а на нас — товарищ Егоров. И в 22.50 наше советское Знамя Победы заколыхалось на фронтоне рейхстага”.
Письмо в “Комсомольскую правду” никогда не было напечатано.
* * *
Считаете, на этом – раз! – и Вторая мировая война в Берлине закончилась? Три счастливых героя под аплодисменты красиво одетых гостеприимных немок с жареными сосисками на подносах слезли с крыши и стали праздновать за банкетным столом? Как бы не так…
Рейхстаг обороняли отборные части СС, которые оказывали яростное сопротивление.
В четыре часа утра 1 мая 1945 г. Алексея Береста разбудил командир 1-й роты, старший сержант Илья Сьянов и радостно сообщил:
— Товарищ лейтенант, немцы выбросили белый флаг, слышите? Фрицы готовы вести переговоры, но с офицером не ниже полковника.
— Ты забыл, кто я по званию? – буркнул украинец и перевернулся на другой бок.
В тот день во время штурма Рейхстага самым высоким чином от 150-й стрелковой дивизии 3-й ударной армии считался поджарый и невысокий комбат капитан Степан Неустроев. Он побоялся, что при такой комплекции и росте немцы просто не поверят, что перед ними – полковник Советской Армии. Поэтому на роль коренастого победителя выдвинули украинца – лейтенанта Алексея Береста, который на самом деле казался былинным героем – живым воплощением “русского Ивана”.
— Надо так надо, – буркнул украинец. А сам себе прорычал:
— Да без нас вы и Гитлера не поймаете…
Для начала он позвал солдата и попросил полить с фляги воду, чтобы с лица смыть копоть боев. Затем неспешно, словно вживаясь в образ, вечный лейтенант обул хромовые сапоги, набросил на гимнастерку чужую длинную кожанку, снял с политрука капитана Матвеева новенькую фуражку с малиновой окантовкой, зажег сигарету и молча стал следить, как двух других “парламентариев” переодевали в заяложеные телогрейки без нашивок и опознавательных знаков. Вскоре они отправились к немцам: впереди легендарный “полковник” Алексей Берест, позади – его капитанистый “адъютант” Степан Неустроев, а за ними – небритый и чумазый солдат-автоматчик Прыгунов, которого на Одере недавно освободили из лагеря военнопленных, где он хорошо научился разговаривать на немецком.
* * *
Когда Берест предложил нацистам сложить оружие, какой-то полковник закобенился: мол, его гарнизон по численности превосходит советские подразделения:
— Вас здесь человек триста, не больше. Когда вы атаковали – мы подсчитали… А нас – в десять раз больше.
— Вон оно как… Ладно. Тогда я сделаю последнее предложение: вы немедленно сложите оружие, потому что живыми мы вас отсюда не выпустим… – И для пущей убедительности глянул на часы, демонстрируя, что разговор подошел к концу.
Как тому учили в академиях, немецкий оберст (полковник) взялся доказывать Бересту, мол, советский батальон у немцев в “тисках”, а затем потребовал, чтобы им позволили, не складывая оружия, отступить в район Бранденбургских ворот.
— Ты, фриц, думаешь, мы дошли до Берлина, чтобы вас, сволочей, выпустить? Если немедленно не сложите оружия, мы вас тут всех передушим!
Немецкий оберст начал артачиться:
— Господин полковник! Парламентарии так не разговаривают!
— Слышишь, фриц, мы не в Москве с тобой болтаем, а в Берлине, – отрезал Берест. Думаешь, я дошел до столицы Германии, чтобы ты мне условия навязывал?
В знак согласия его “адъютант” Степан Неустроев, у которого вся грудь сияла боевыми орденами, лихо щелкнул каблуками.
— Ладно, – промямлил оберст, – я доложу своему командованию, что вы предлагаете нам проходить через ваши боевые порядки.
Подчеркнуто вяло Берест козырнул; звеня боевыми наградами, “адъютант” Степан Неустроев – за ним. По дороге в расположение части капитан Неустроев и солдат-переводчик слышали, как “полковник” Берест ругался едва слышно:
— Подлец! Поганец! Мерзавец!
* * *
И, когда парламентарии вышли в вестибюль, один эсэсовский офицер, сопровождавший переговорщиков, выстрелил Алексею Бересту просто в спину! Но от испуга… не попал. В дурака лейтенантистый полковник разрядил парабеллум – и снова началась ужасная стрельба.
Патроны у украинца вскоре закончились, и он стоял, спрятавшись за статуей кайзера Вильгельма, безоружным. К советскому “полковнику” опрометью метнулись двое гитлеровцев. Выломав наполовину отвалившуюся руку металлической статуи, кайзеровской рукой Олекса Берест разбил голову одного из нападавших; второй эсэсовец сзади намертво вцепился лейтенанту в горло.
Только тогда на помощь командиру подскочил солдат-переводчик с гранатой. Широко замахнувшись, вместо гитлеровца он попал в спину… лейтенанту, сорвав при этом предохранительное кольцо. Выскользнула из рук боевая граната, завертевшись волчком по полу. Решение надо было принять молниеносно. Расцепив руки гитлеровца, Олекса Берест поднял фрица в воздух и бросил на гранату. Немца размазало по стенам, однако советскому офицеру задело ногу. Наскоро перевязав раны, товарищи перенесли раненого в безопасное место, а сами продолжили бой. Зарядив тогда пистолет, 24-летний Алексей Берест больше патронов не жалел.
В ту же ночь, до утра 2 мая 1945 г. гитлеровцы, которые оставались в подземельях Рейхстага, организованно капитулировали. Чтобы окончательно унизить высокомерных нацистов, переговоры о сдаче остатков гарнизона Рейхстага вел со стороны сводного советского батальона старший сержант 1-го батальона капитана С.А. Неустроева Илья Сьянов.
* * *
Из Вооруженных сил Алексей Прокопович Берест демобилизовался только в 1948 г., уволившись с должности заместителя начальника по политчасти передающего радиоцентра узла связи Черноморского флота. Демобилизованного старшего лейтенанта офицеры и матросы провожали в Севастополе на вокзал. Жалели, что приходится расставаться. Взрослые люди искренне называли его, 27-летнего воина, отцом.
В Севастополе
Семья Берестов с двумя детьми отправилась на родину жены, медсестры Людмилы Федоровны (в девичестве – Евсеевой). Сначала молодая семья поселилась в пригороде Ростова-на-Дону – селе Покровское Неклиновского района, куда приехали голые и босые: один чемоданчик и узел с бельем. Супруги вернули жизнь в дом умершего соседа. Это было еще то жилье – пол земляной, стены саманные у самого пола, крыша камышовая. Первое десятилетие гражданской жизни Алексею Бересту пришлось трудиться обычным рабочим: он работал грузчиком на третьем мукомольном заводе, завальником на “Продмаше”, пескоструйщиком на “Ростсельмаше”.
Стиснув зубы, дольше всего Олекса Берест работал в сталелитейном цехе, пока не стал бригадиром. Как не соблазняли боевого офицера карьерой по “партийной” линии, он так и не согласился. Имея слишком неуступчивый характер, бывший воин с трудом привыкал к мирной жизни: приспосабливаться не умел, компромиссов с совестью не признавал, следовательно, место работы приходилось постоянно менять.
Алексей Прокопович Берест работал председателем ДОСААФ в Пролетарском районе, заместителем директора Островьянской МТС Орловского района, заместителем директора по политчасти на Красноармейской МТС в Орловском районе, директором Неклиновского отдела кинофикации.
* * *
Дальнейшая судьба бывшего фронтовика сложилась драматично, ведь нрав Алексей Прокопович имел несокрушимый, а времена были суровые. Поэтому он нажил себе кучу врагов, когда семья жила в селе Покровское под Таганрогом, а глава семьи заведовал Неклиновским районным отделом кинофикации. Однажды в феврале 1953 г. из Ростова тайно прибыл ревизор и во время киносеанса в Синявке обнаружил криминал: народу в зале оказалось больше, чем проданных билетов.
С обвинениями чинуша явился к Бересту, вел себя нагло.
— Что же вы, мразь, проверки устраиваете за моей спиной? – возмутился заведующий. – Ищете выход, так я вам помогу.
Вскоре его посадили под арест. Вполне вероятно, потому что настойчиво старший лейтенант искал правды и вслух рассказывал о своем участии в установлении красного Знамени Победы над Рейхстагом… Через несколько недель начали донимать следователи: завели уголовное дело, обвинили во всех смертных грехах.
На слово боевому офицеру не верили, а однажды спросили:
— Это еще надопроверить, где и как ты воевал… Видимо, тепленькое место занимал? Или вообще – фашистам служил? Жди, мы тебя выведем на чистую воду!
Схватив бедолагу за грудки, не на шутку разозлился Берест и со второго этажа выбросил следователя. Вместе со стулом. А сам пошел к соседу Петру Семеновичу Цуканову, старшине милиции в Покровском:
— Я только что гадкого мента выбросил.
— Прокопович, ну выбросил так выбросил, – услышал в ответ.
К сожалению, тот подвиг ему не простили, хотя 17 свидетелей доказали его непричастность к инкриминируемому, виновной во всем оказалась нечистая на руку кассирша.
* * *
Директора Неклиновского отдела кинофикации обвинили в убытках на 5665 рублей и 14 апреля 1953 г. приговорили к заключению в пермских лагерях – на десять лет. По амнистии срок сократили вдвое; что примечательно, сам осужденный об этом советскую власть так и не просил.
Вернувшись домой, Алексей Прокопович Берест работал простым рабочим в сталелитейном цехе на заводе “Ростсельмаш”. Семье удалось поселиться только в 6 км от Ростова-на-Дону, в поселке Фрунзе – в слободе частной и двухэтажной застройки на границе Александровской роще, с одной стороны, и Кизитериновского яра – с другой. В 1960-х годах несколько раз к ним, в квартиру на первом этаже двухэтажного дома, пышно приезжала семья Неустроевых, ужасаясь условиям коммуналки, в которой жили Бересты с двумя детьми:
Алексей Прокопович вместе с детьми после двух лет тюрьмы
— У тебя что же, даже телефона нет?
Когда мужчины хорошенько выпивали и воспоминания о Рейхстаге наворачивались на влажные глаза и развязанные языки, “адъютант” Степан Неустроев частенько снимал с груди свою Золотую Звезду Героя Советского Союза, тыкал ее Алексею Прокоповичу и признавался:
— Леша – на, она – твоя.
Знаете, что отвечал пьяненькому москалику украинец?
— Ну, довольно…
Почему? Когда бы не показывали по телевизору какие-то военные праздники или парады, он сразу выключал приемник. Болтать лейтенант в отставке не любил. Хотя, по большому счету… Вместе с капитаном Степаном Неустроевым в течение полутора лет они с боями прошли всю Польшу, воевали на Одере и под Берлином. И ни один, ни второй за полтора года не получили ни повышения по службе, ни нового звания.
* * *
За боевую отвагу в немецко-советской войне 1941-1945 г., личное мужество и героизм, проявленные в Берлинской операции и установлении Знамени Победы над Рейхстагом Указом Президента Украины №753/2005 Виктора Ющенко Алексею Бересту 6 мая 2005 г. присвоили (посмертно) звание Героя Украины с вручением ордена Золотой Звезды. Казалось бы, награда нашла своего Героя. Да нет, оказывается!
Когда в 2010 г. суд отменил присвоение звания Героя Украины для Степана Бандеры и Романа Шухевича, председатель Луганской областной организации ВО “Свобода” Дмитрий Снегирев в качестве «ответного хода» подал в Донецкий окружной апелляционный суд исковое заявление об отмене и признании недействительным Указа Президента Украины Виктора Ющенко от 6 мая 2005 г. о присвоении звания “Герой Украины” Алексею Бересту.
Мол, тот тоже умер до 1991 года и не был гражданином Украины.
Понятно, что Донецкий суд решил оставить Бересту А.П. статус Героя на том основании, что истец… пропустил годичный срок обращения в административный суд.
* * *
…Как вспоминала дочь героя Ирина Алексеевна Берест (… -2018):
— За несколько дней до гибели папа громко кричал во сне. Мама его разбудила, расспросила, что случилось. И отец рассказал, что ему приснилось, будто его в бою тяжело ранили и он умирает.
— Господь с тобой, сколько можно о войне вспоминать, – сквозь слезы успокоила жена. – Лучше давай куда-то сходим – в театр или музей, а еще – купишь цветы. Ты так давно не дарил мне цветы.
— Действительно, – согласился Алексей Прокопович. – На день рождения, обещаю, у тебя будет много цветов.
* * *
После увиденного на железнодорожном разъезде “Сельмаш” и всего затем пережитого внук вечного лейтенанта Алеша долгое время заикался. Ребенка даже пришлось лечить несколько лет, но мальчик справился с временной слабостью.
Фамилии спасенной героем девочки семья Алексея Береста так и не знает.
Старшие вспоминали, что на похороны на маленьком Александровском кладбище (бывшее кладбище станицы Александровской, которое сегодня стало частью Пролетарского района Ростова-на-Дону) они с матерью приходили, денег принесли. Но родственникам погибшего тогда, поверите, было не до посещений, а больше спасенная девочка не объявлялась.
Александр Рудяченко. Киев
По материалам: ukrinform.ru