Восемь лет назад польский президентский самолет разбился под Смоленском. Травма Ярослава Качиньского, который в результате из-за катастрофы потерял своего брата-близнеца Леха, до сих пор определяет его политику.
Мертвый президент как национальный герой
По всей территории Польши установлено сотни мемориальных досок и памятников Леху Качиньскому. В польском Сейме его память почтили на почетном месте — у главного входа, рядом с мемориальной доской Папе Римскому Иоанну Павлу II, который в католической Польше считается национальным героем.
Уже в течение восьми лет Ярослав Качиньский пытается представить своего умершего брата-близнеца как национального героя. «Он возродил польскую национальную сознание и достоинство», — говорит Ярослав Качиньский в дни памяти, которые проходят не только 10 апреля, но и ежемесячно. Скорбь по жертвам трагедии, в частности по брату-близнецу лидера партии «Право и справедливость», кажется, не имеет своего конца.
Теория российского покушения
Двойная трагическая символика катастрофы идеально подходит для этого. 10 апреля 2010 года президент Польши вместе с делегацией направлялись в село Катынь Смоленской области, которое находится на западе России. Семьдесят лет до того, с 3 апреля по 11 мая 1940 года советскими спецслужбами было убито 22 000 польских офицеров — это событие известно также как Катынская резня. Накануне 70-й годовщины в нескольких километрах от Катыни, недалеко от старого военного аэропорта Смоленска, погибла вся польская делегация. Многие поляки до сих пор не верят, что это был несчастный случай.
Поэтому появляется все больше теорий заговора. Согласно опросам, 26-28 процентов поляков не верят в несчастный случай, а видят в этом российский след. Руководство партии «Право и справедливость» отклоняет официальные заявления Польши и России, которые ссылаются на ошибки пилотов и диспетчеров и негодное состояние российского аэропорта.
«Смоленская религия»
По-прежнему авиакатастрофа разжигает еще больше эмоциональных споров в Польше, которые Ярослав Качиньский использует в своей политике. Збигнев Миколейко, историк религии Польской академии наук называет лидера «ПиС» «избранным», который в своей потере создал целую «смоленскую религию». Речь идет и о страданиях мертвых, и о христианской символике, крестах и молитвах, которые в значительной степени характеризуют дни памяти. Прослеживаются, впрочем, и «языческие элементы», например факельное шествие, отмечает историк.
Такое сочетание должно привлечь внимание всех групп общества от набожных женщин пожилого возраста к футбольным фанатам, от обычных граждан к людям с националистическими взглядами. Это суть религии — объединить различные группы людей вокруг одной идеи, именно это и удается лидеру ПиС.
— рассказывает Миколейко в интервью DW.
Историк-религиовед говорит о «эмоциональности» польской политики, которой в последние годы значительно поспособствовал своими смоленскими обрядами Качиньский. Это не было слишком сложно, поскольку широкие слои населения не чувствовали себя нужными правящим к этому либералам, которые руководствуются экономическими интересами. То, что либералы не увидели, что «полякам больше, чем другим народам, нужны мифы», стала причиной их политического провала, считает Миколейко.
Трагедия как политический инструмент
Для многих слияние ритуалов, близких к религиозным, и политики является способом манипуляции национальной трагедией.
Я до сих пор помню единство, царившая сразу после катастрофы в Польше. Но очень быстро Ярослав Качиньский понял, что таким образом он может вести эффективную политику и использовать смерть своего брата в политических целях
— отметил социолог Якуб Биржинський в интервью DW .
По его мнению, сам Качиньский не верил в версию убийства, ведь он «абсолютно рациональный политик». Но он очень разумно использует теорию заговора.
Многим трудно поверить, что 96 человек погибли именно на этом историческом месте из-за ошибки пилота. Это чушь
— говорит Биржинський.
По его мнению, Качиньский своей теорией нападения удовлетворяет «основную потребность человека искать более глубокий смысл вещей».
Последствия катастрофы
Впрочем, лидеру партии ПиС все труднее успешно отстаивать свои тезисы. Заявления о взрывах, которые якобы разрушили президентский самолет, не подтвердились. Ежемесячно в течение восьми лет Качиньский говорил о раскрытии причин катастрофы. «Мы победим», — так звучало его лозунг, и слово «победа» означало наличие неопровержимых доказательств убийства. Сейчас он, однако, не исключает, что «правда может окончательно и не быть раскрытой».
Теперь Качиньский хочет вообще прекратить ежемесячные дни памяти, в которых принимают участие уже не тысячи, а лишь сотни людей. Его «победа» представляется все менее вероятной. Но национальная катастрофа и личная потеря выдающегося польского политика так или иначе оставляют свой след, а именно: напряженные отношения с Россией и раскол польского общества.
