Доступ к информации по версии украинского чиновника: звоните тому, не знаю кому, а лучше пишите запрос. И ждите, ждите, ждите…
За семь лет действия закона о “Доступе к публичной информации”, который обязал украинских чиновников отвечать на запросы граждан не месяц, как было ранее, а только 5 дней, они, чиновники, так и не оставили старых привычек. Вся коммуникация с гражданами, и особенно с журналистами, как велась, так и ведется сквозь пальцы — бумажка, подпись, резолюция, номер входящий-выходящий… И исполнительная дисциплина — как карта ляжет. Не преувеличиваем, но у каждого журналиста полно историй, где информационный запрос служит не средством оперативного информирования граждан органами властных полномочий, а банальным “прикрытием” чиновничьего непрофессионализма и произвола. А время уходит, а основополагающий принцип профессиональной журналистики – быстрее, глубже, качественнее – нивелируется, превращаясь часто в посмешище…
Ничего не знаю, ничего видел, ничего не скажу
На днях редакторы ленты новостей Укринформа столкнулись с необходимостью оперативно проверить “горячую” новость. В СИЗО скончался водитель Mazda, которого подозревали в совершении страшной аварии в Кривом Роге. Автомобиль под управлением 67-летнего водителя столкнулся с маршрутным такси и автобусом. В результате 8 человек погибли на месте и 18 были травмированы. Позже в больницах скончались еще трое пострадавших. Водителя из медучреждения забрали под стражу в местный следственный изолятор. И там он, буквально через день, внезапно умирает…
“Не могли бы вы подтвердить или опровергнуть информацию о смерти водителя и ее причинах?” — сразу по телефону обратилась наш дежурный редактор Ольга Коростелева в пресс-службу Министерства юстиции Украины (пенитенциарная служба входит в его структуру — Ред.)
Казалось бы, информацию по служебным каналам можно было бы легко проверить за полчаса. Однако после долгих переводов стрелок в пресс-службе ведомства нашей коллеге выдали сакраментальное: “Пишите запрос”. (Оцените – «запрос» — и это по такому поводу! — Ред.) И посоветовали на сайте специальное окошко.
“Только через несколько часов в Юго-восточном межрегиональном управлении по вопросам исполнения уголовных наказаний и пробации Министерства юстиции Украины (г. Днипро) мне подтвердили факт смерти мужчины. Дежурный, телефон которого я сама отыскала, сказал: “Да, умер. Но я вам ничего больше не могу сообщить”, — рассказала Ольга Коростылева. То есть на вопрос смог (и не побоялся!) ответить рядовой служащий, а не профессиональные “коммуникаторы” ведомства. Нас, журналистов это крайне возмущает. Чиновники же сами потом жалуются, что издание выпускают в свет непроверенную, «односторонюю» информацию! А как ее оперативно проверить, когда без письменного запроса — даже не лезь! Здесь действует система антикризисного менеджмента, которая или позволяет правильно распределить ответственные полномочия по реагированию на всевозможные срочные запросы общественности, или она вообще отсутствует. И тогда — имеем то, что имеем…
У каждого из нас уже насобиралась куча подобных историй.
“4 января отправила информационный запрос в КГГА, оттуда в Департамент жилищно-коммунальной инфраструктуры чтобы узнать, для кого предусмотрены новые места для захоронения на давно закрытом Лукьяновском кладбище. А ответ пришел — только 23 января! Это же надо было 19 дней (!) писать мне ответ о том, что "решение данного вопроса находится вне компетенции Департамента жилищно-коммунальной инфраструктуры КГГА", — поделилась горьким опытом корреспондент Юлия Горбань.
Подобная ситуация неоднократно возникала и у автора этих строк. Особенно в общении с правоохранительными органами. Зная их манеру скрывать все и вся "в интересах следствия", приходится иногда обращаться с запросом в СБУ и Генпрокуратуру одновременно. Какое-то из ведомств обязательно через неделю-две ответит стандартно: “Это дело не в нашей подследственности. Обращайтесь к ГПУ/СБУ.”
Что там говорить, когда вот “свеженькое” из опыта наших коллег по цеху. Редактор издания “Новое время” Андрей Юхименко к своему удивлению не мог найти на сайте ГПУ электронный адрес для подачи запроса, который странным образом “прятался” за рекламным баннером. Опытный редактор говорит, такое с ним случилось впервые.
К сожалению, от таких ситуаций не спасает даже широкий круг личных знакомств с пресс-секретарями и чиновниками, и контактами в социальных сетях. Бюрократия в сфере доступа к информации даже в самых “продвинутых” министерствах и ведомствах строго регламентирована внутренними процедурами. И отступить от этого регламента, принять решение под собственную ответственность — не дай Бог!..
5 дней и 48 часов на оперативное информирование. И это в эпоху интернета и соцсетей
Закон о доступе к публичной информации" ( 2939-17 ), который с боями принимали в 2011 году, вроде бы все предусмотрел. И гарантированность права на информацию, и обязанность субъектов властных полномочий ею делиться, и доступ к ней каждого (не только СМИ, и это вообще-то нонсенс, когда информационный ресурс, рассчитанный на массовую аудиторию, приравнивается по статусу запрашивающего к обычномуо гражданину), и 5-дневный срок предоставления ответа (48 часов, если речь идет об опасности для жизни и здоровья, аварии, катастрофе, стихийном явлении), и максимальное упрощение процедуры подачи запроса.
Последняя, как раз и служит камнем преткновения для журналистов. Большинство из нас пытается оперативнее всех получить общественно важную информацию (что понятно при такой конкуренции в эпоху электронных СМИ). Но каждый раз мы натыкаемся исключительно на требование направлять письменные запросы.
Хотя дословно соответствующая норма закона предусматривает: “Запросы могут подаваться в устной, письменной или другой форме (почтой, факсом, телефоном, электронной почтой) на выбор запрашивающего".
В научно-практическом комментарии к Закону также объясняется: “Форма запроса, как и способ его подачи к распорядителю, избирается запрашивающим. Запрещается ограничивать в этом запрашивающего”.
Слышали, господа чиновники? Ограничивать за-пре-ща-ет-ся!
“Хотя правило о предоставлении ответа в форме по выбору запрашивающего прямо не предусмотрено в Законе, оно следует из общих принципов Закона, в частности принципа максимального упрощения доступа к информации. Кроме того, согласно части второй статьи 7 Закона “Об информации” никто не может ограничивать право лица в выборе форм и источников получения информации. Это основано на норме Конституции Украины (ч. 2 ст. 34): “Каждый имеет право свободно собирать… информацию устно, письменно или другим способом – на свой выбор”, — говорится в комментарии.
Мы тоже читаем законы и понимаем — все случаи жизни в инструкции не предусмотришь. Есть ограничение доступа к служебной информации, государственной тайны и прочее. И требование срочно обработать запрос должно быть всегда обоснованным. Поэтому мы и объясняем: “издание работает в режиме онлайн, лента новостей не может ждать вашего “да” или “нет” неделями!” Но преимущественно, как горохом об стену…. Брать ответственность за собственные слова и делиться публичными полномочиями наши чиновники боятся. Но ведь мир не стоит на месте! Фейсбук и Твиттер творят чудеса коммуникации, переворачивая с ног на голову основы публичности и корпоративной бюрократии.
В режиме блиц-интервью общую ситуацию прокомментировал Роман Головенко, руководитель правовых проектов Института массовой информации», медиа-юрист. Он — один из авторов научно-практического комментария к Закону о доступе к публичной информации.
Роман Головенко, медиа-юрист
— Согласно закону о доступе к публичной информации форму запроса, как и способ его подачи распорядителю, выбирает запрашивающий. И ограничивать в этом его запрещается. Можно ли считать нарушением ситуацию, когда чиновники на устные запросы журналистов требуют присылать вопросы в письменной форме, мол, по-другому мы не работаем?
— Если это запрос, а не просьба о комментарии, тогда это нарушение. Просто его трудно зафиксировать.
— Тогда объясните, журналисты звонят в пресс-службу ведомства с просьбой устно подтвердить или опровергнуть информацию о погибшем в СИЗО водителе, виновном в тяжелом ДТП. Это считается запрос?
— Вообще да, но ответ по закону будет в течение 5 рабочих дней. Это устроит журналистов?
— Однозначно не устраивает. И получается, что просьба о комментарии не подпадает под понятие информационного запроса, поэтому сроки ответа в этом случае не регулируются?
— Да.
— Есть ли у вас статистика о наказании чиновников за непредоставление или несвоевременное предоставление информации на запросы?
— Такие случаи бывают, но отдельной статистики мы не ведем. Ранее Уполномоченному ВР по правам человека, хоть и с опозданием, удавалось их наказывать. А теперь пришла новая команда, и как будет — не знаю.
Кто хозяин, в конце концов?
По словам Андрея Шевченко (ныне посол Украины в Канаде), одного из авторов закона “О доступе…”, документ должен стать “мощным инструментом правды, который возвращает гражданину Украины его самый главный статус в стране – статус хозяина, который нанимает власть и контролирует ее работу”. Но как Закон работает на практике, мы все уже убедились. Вероятно, пришло время его совершенствовать с учетом накопленного опыта, требований времени и потребностей общества. В то время, когда говорится о цифровой экономике, информационном обществе, подавляющее большинство органов власти и поныне плетутся позади “воза”. И самый большой вызов – смена философии украинского чиновника – даже через семь лет все еще выглядит задачей на долгие-долгие годы вперед…
Марина Нечипоренко, Киев
По материалам: www.ukrinform.ru
