Сладкое оружие Желизняков

История о том, как одна киевская семья четвертый год подряд приближает победу на кухне семейной кафешки

…Во время Майдана готовить еду для ребят на передовой было едва ли не святой обязанностью каждой хозяйки: чуть ли не в каждой киевской кухне борщи варились, пирожки пеклись… Да еще собирались теплые вещи, вынимались деньги из «заначек» – на лекарства, на бинты… Уже позже во многих семьях из отложенных денег или просто – часть зарплаты – отсылали волонтерам на «броник», каски и носки. Но волонтерской выдержки многим хватило на год-два – хотя война продолжается уже четвертый год, и не видно ей конца-края. В этом смысле киевская семья Желизняков – это именно те стойкие, кого хватило надолго: уже четыре года подряд они вносят свой вклад в общую победу.

Кроме взаимодействия с волонтерами, которые доставляют помощь на фронт, семья еженедельно готовит домашнюю еду для раненых военных, находящихся на лечении в Киевском военном госпитале. Готовят сами на закупленные от прибыли с семейного бизнеса деньги, сами же и привозят. Даже на праздники или выходные – все равно кто-то из семьи остается на кухне и готовит: праздник-не праздник, а ребята есть. И Желизняки убеждают, что не оставят их без внимания – пока будет нужно.

«Если бы у нас было не кафе, а патронный завод – мы бы производили дополнительные боеприпасы для армии, а так – кормим ребят», – говорит Михаил Желизняк. «Меня мама учила, что каждое дело надо доводить до конца. Война у нас не завершена, я не понимаю, почему все в стране расслабились», – добавляет его жена Алла. Собственно, этой своей убежденностью Желизняки по-хорошему заражают каждого при общении – возможно, узнав о них, кто-то также пробудится – и в стране будет на одного неравнодушного больше, а когда нас много, то и беда нипочем!

ПОКА КОНЦА ВОЙНЕ НЕТ, РУКИ ОПУСКАТЬ НЕЛЬЗЯ

Собственно, первое, что я спросила у Желизняков при встрече, это именно о мотиве.

— Что вас постоянно, долго толкает не сдаваться, как большинство украинцев – в смысле волонтерства? Не успокаиваться мыслью о военном сборе с зарплаты, а дальше вносить свой вклад в победу?

— Нормальные человеческие жизненные позиции, – говорит Алла Желизняк. – Я считаю, что в стране идет война. Поскольку воевать оружием я не могу, значит я должна делать это по-своему. Вот так – готовя ребятам домашнюю еду – я могу помочь и приблизить победу. Почему? Ну, видимо, мама так воспитала — что каждое дело надо доводить до конца. А пока конца войне нет, поэтому руки опускать нельзя. Потому что бросать дело посреди дороги – это слабость. Так никогда не добиться результата. А он нам нужен.

— То есть, это просто незавершенная работа – поэтому, собственно, четвертый год вы этим занимаетесь?

— Если брать во внимание события на Майдане, то даже больше. Мы все время привозили туда еду: с дочками, с подружками пекли пирожки на кухне, блинчики, сырники, запеканки. На Майдане ходили с ящиками между ребятами, мол, возьмите, попробуйте, это все домашнее, а мне отвечали: «Да здесь все домашнее!»

«ТАКОЙ БОРЩ! Я БЫ ЖЕНИЛСЯ!»

Интересуюсь, как у них налажена работа по семейному волонтерству.

— Выглядит все так, что раз в неделю мы готовим 25 порций с домашней едой (это первое блюдо, гарнир и мясное и что-то на десерт), разливаем-раскладываем это все в одноразовую посуду и сами же везем в Киевский военный госпиталь. Там еду раздают ребятам волонтеры. Стараются каждый раз чередовать отделения – чтобы не всегда одним и тем самым все вкусности доставались. От этого зависит меню: если будем идти к сердечникам, готовим без чеснока.

Началось все с того, что мы как-то попали с подругой-волонтером в военный госпиталь. В госпиталь мы давно ездили – тортики им привозили, сладости. И как-то стояла в коридоре, ждала подругу, и увидела тот момент, когда развозят госпитальную пищу. Меня настолько это поразило: то, что наливали ребятам в миски – мне даже не хватило смелости это сфотографировать: 16-я часть картофелины в желтой водичке, капуста, какая-то черная масса, похожая на котлету и рис, политый желтым маслом или маргарином. Это был 2017 год. В этом году там стало лучше с кухней. Но мы делаем свое дело: государство государством, а домашнюю еду никто не отменял: это вкуснее, полезнее, сытнее, и это – с любовью.

Тем более, что ребята этого очень ждут. Они нас встречают теплыми словами: ой, вареники, как у мамы. Или «Ой, такой борщ! Я бы женился». Отшучиваюсь, что могу только усыновить.

БЫВАЕТ, УСТРАИВАЕМ ДНИ ЗАКАРПАТСКОЙ ИЛИ ИТАЛЬЯНСКОЙ КУХНИ

Алгоритм семейного волонтерства у Желизняков такой: во вторник или в среду днем готовят, вечером – доставка.

— В эти дни меньше заказов у нас в кафе, поэтому больше свободного времени. – объясняет женщина. – Перед этим еду на рынок за покупками: овощи, крупы, мясо, моющие средства, одноразовая посуда.

Если блюда простые, то бывает, что делаем все за один день: утром встали, после обеда выдали. Иногда работаем втроем на кухне, иногда остается кто-то один. Но выход всегда один: должно быть 25 порций – первое, второе блюдо (гарнир, мясное, салат) и сладкое (блинчики, сырники, пирожки).

— Так было на Рождественские каникулы, все разъехались, а я остались в Киеве, – рассказывает Кристина, дочь Михаила и Аллы, психолог. – И готовила сама. Ребята голодные не остались.

Обычно приготовление занимает до 8 часов.

Бывает, устраиваем себе дни закарпатской кухни (у семьи закарпатское корни) или дни итальянской кухни.

— Что готовите из закарпатских вкусностей?

— Это разнообразие блюд из фасоли: пасуля пудбивана, пасуля с капустув, човлент, голубцы с карпатскими белыми грибами, соус из домашнего когута, причем, обязательно с добавлением кольраби, как это делает моя мама на Закарпатье. Вот бограч еще не делали, кстати! — замечает Алла Желизняк.

КОГДА У КОГО ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ – ПЕЧЕМ ТОРТИК

Интересуюсь, много ли денег уходит на это волонтерство.

— В среднем стоимость одной подачи – от 1,5 до 3 тысяч гривень, в зависимости от количества мясных блюд. Ну, а в целом – это продукты, электричество, бензин.

В результате получается несколько ящиков домашних блюд для раненых ребят. Их в госпиталь отвозит Михаил.

— Мы специально не отправляем пищу поддонами или ведрами – потому что это не удобно, у ребят часто нет своей посуды, а так сразу можно выдать: угощайтесь! Мы даже колбасу и хлеб нарезаем.

Иногда звонят волонтеры – у кого-то там День рождения, кто-то женится, тогда мы готовим тортик.

— Как-то готовили такой сюрприз для мужчины, он потерял ногу, испекли ему огромный трехэтажный торт, он рад был! И мы радовались…

В общем, Желизняки избегают рассказывать «душещипательные» истории о встрече с военными в госпитале. Это очень личное, и… за ребят, говорят, ужасно болит.

— Я никогда даже не смотрю фотографий, когда приготовленное мной ребятам передают, не узнаю имен — я плачу всегда, – говорит Кристина.

— Девушки из госпиталя каждый раз предлагают делать общее фото, выставлять потом в сети. Я всегда отказываю. Вообще, мало афишируем эти наши акции. Еще раньше волонтеры несколько раз присылали фотки ребят из госпиталя. Объяснила, что меня не нужно убеждать помогать ребятам такими снимками: я буду варить им не из жалости, а просто от того, что у меня такая жизненная позиция, – говорит Алла Желизняк.

— Порой к нам обращаюсь другие волонтеры – иногда участвуем, иногда отказываемся: всем не поможешь, и лучше качественно сделать меньше, но сделать. А что касается передовой, то мы давно работаем с одной группой волонтеров. Есть у нашей семьи подопечный мальчик, демобилизовался с ранением, получил его на Светлодарской дуге, сейчас на реабилитации третий год, – говорит Михаил Железняк.

— Есть команда единомышленников – это друзья семьи, добрые знакомые. Они приобщаются средствами, которые мы тратим на продукты, – говорит госпожа Алла. – Собственно, поэтому я пишу каждую неделю отчет – что мы приготовили и отправили.

Начала делать это после одной неприятной ситуации. Позвонила как-то ко мне одна журналистка, предложила помощь. Она зажглась идеей нам помочь, очень хотела принять участие в готовке, мы же сказали, что лучше купить продуктов (колбасы, чая или масла, печенья) и принести: кухня — это святое место, я мало кого туда пускаю. Наконец, женщина перекинула мне на карточку 400 грн, и не сообщила, когда. А потом через некоторое время стала меня обвинять, что ее деньги пропали. Оказалось в итоге, что вся эта каша заварилась из-за того, что я ее публично не поблагодарила. Надо было «затэгать» в Фейсбуке.

БИЗНЕСЫ, ПРОЕКТЫ – ВСЕ ЭТО МОЖНО ПОКА ОТЛОЖИТЬ И ДЕЛАТЬ ПОТОМ

— Как думаете, почему волна волонтерства в стране, которая в свое время всколыхнула общество и помогла отстоять государство, стихла?

— Люди погасли…

— Почему?

— Потому что слабые, – говорит Алла.

— Или преследуют другую цель, – добавляет Михаил. – У них другая цель. В нашей ситуации она одна: мы понимаем, что спасаем свое государство. Надеяться нам не на кого, и мы просто взяли эту ответственность на себя и делаем это таким вот образом сейчас. Бывало и иначе: когда племянник стоял на передовой и однажды в 2014 году он позвонил: дядя, беда, нам дали ментовские броники, которые можно ножом проткнуть, а это передовая, первая линия. Мы купили бронежилеты, отправили им туда. Это история бесконечная. Мы приостановили свои бизнесы, проекты – все это можно будет делать потом.

Сейчас на кого-то рассчитывать, что сделают вместо тебя, или наоборот, на кого-то обижаться, что не помогают – пустое дело. Делаешь – делай.

У нас есть мини-кафе, поэтому мы решили помогать едой. Если бы у нас был свой патронный завод, мы бы помогали патронами.

ВОЛОНТЕРОВ МОГУТ ЗАГНАТЬ В КАКУЮ-ТО ВНУТРЕННЮЮ ДИАСПОРУ

Желизняки уверяют: если бы каждый делал то, что может, страна бы была в совершенно другом состоянии.

— Вот делаешь – доведи до конца, – говорит Михаил. – Надо просто осознать причинно-следственный механизм этого всего. Раньше наши деды на Закарпатье говорили: ой, как хорошо было при мадьярах жить! Родители говорили, как было хорошо при советах (я не спорю: это отформатированное сознание). Но ценен этот опыт тем, что наглядно показывает: ты начинаешь ценить то, что потерял, только когда теряешь. Если мы потеряем Украину, когда будем говорить детям: ой, как хорошо было при Украине. Мы не хотим этого допустить. Поэтому и делаем свою работу.

— Волонтерство сейчас образовывает в государстве такую мощную горизонтальную связь в обществе, – говорит Алла. – Нет, она не изменит государственную систему, вертикаль. Но государство сейчас на этой связи, в частности, держится.

— Мы четко понимаем, что нас, волонтеров, могут загнать в какую-то внутреннюю диаспору – но надо не сдавать позиции, – говорит Михаил. – Хорошо, что есть круг единомышленников на сегодня, и это, знаете, – та волосинка, за которую мы держимся. До лучших времен.

Татьяна Когутич, Ужгород-Киев

Фото: Павел Багмут

По материалам: www.ukrinform.ru