Собор, который состоится в декабре, будет содержать два пункта: объединение и избрание предстоятеля
Мы уже стали привыкать именно к такому (не очень быстрому) темпу предоставления автокефалии. И к такой жесткой битве с теми, кто оказывает ей сопротивление, для кого мы только биомасса, которой добывается победа России на церковном фронте. И к подковерным играм, к осознанию, что автокефалия – хоть и жизнь для миллионов людей, но лишь часть большой геополитической игры, в которой Россия думает наперед на десятилетия, мечтая о большом реванше и операции «Преемник», когда Его Всесвятейшество Варфоломей отойдет к Богу.
СМИРЕНИЕ, КОТОРОЕ ОПЛАЧИВАЕТСЯ ЛЮБОВЬЮ… И ОЖИДАНИЕМ
Мы привыкли смиряться, когда патриарх Филарет за один день остается патриархом только для собственной паствы, идет на понижение, «уточняя» (фактически – редактируя) свой титул митрополита, потому что заходить в круг признанных церквей готов на тех условиях, которые диктует их большинство. Однако, смирение оплачивается любовью, мы познаем вещи, о которых никогда не знали раньше. Что патриарх Филарет шесть раз подавал апелляцию ко Вселенскому патриархату, и все ради того, чтобы оставить своей пастве признанную церковь, а не сироту на международной церковной арене.
Мы привыкли к войне слухов, апокалиптических прогнозов, где часто даже вроде бы дружественные медиа-ресурсы – только часть невидимой войны тех, кто решил, что имеет в Православной церкви в Украине даже не часть акций, а контрольный пакет. Мы начали привыкать к осознанию, что тот, кого называли другом в Константинополе, – не всегда друг, а друг иногда может проявиться совершенно неожиданно. Мы, в конце концов, четче понимаем, что украинская автокефалия – столкновение интересов и групп влияния и в самой Украине. Мы все меньше обнадеживаемся, но все больше надемся. И все большие наши надежды – на Бога, а не на земных пастырей даже в их высоком статусе. Нет, не подумайте об обратном. Мы, как и раньше, благодарны Матери-Церкви за ее жертвы и смелость, но просто мы говорим откровенно о том, что формируется привычка к процессу, которая граничит с усталостью от ожиданий и надежд.
СОВПАДЕНИЕ ДАТ: СИНОД НАЧАЛСЯ В ДЕНЬ УБИЙСТВА МИТРОПОЛИТА ЛИПКИВСКОГО
27-29 ноября в Константинополе состоялся Священный Синод Вселенского патриархата. Этому предшествовали громкие анонсы, что именно на нем будет утвержден текст Томоса, что именно на этом собрании будет объявлена дата объединительного Собора. Это подавалось, как последний Синод, который принимает окончательные решения – и дальше все будет зависеть от наших иерархов.
27-го утром в Стамбуле в патриархии собрались украинские и российские журналисты. Случайно или нет, но первый день Синода Вселенской патриархии совпал с другой исторической датой. Именно в этот день, 27 ноября 1937 года НКВД расстреляло одного из отцов автокефального движения – митрополита Василия Липкивского. Это был митрополит непризнанной Константинополем, но очень массовой и любимой народом церкви.
Наша автокефалия – это более чем столетняя история страданий и ожиданий. Впервые идея обратиться в Константинополь с апелляцией о возврате Киевской митрополии прозвучала еще в 1917 году, но ее автор вскоре погиб при невыясненных обстоятельствах. И не только он. Все представители автокефального движения (имею в виду – Украинской автокефальной церкви), духовенство, миряне – все были уничтожены, расстреляны и высланы в лагеря. И они оставили нам память и подтверждение, что автокефалия – это не «суеверия малоросов» или «выдумка хунты». Казалось, что в эту дату – 27 ноября 2018 года, в день начатого Синода, все эти мученики за веру – создатели автокефалии – епископы, священники, миряне – все здесь, ждут его решения и молятся с потомками.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: НАЧАЛО РАССМОТРЕНИЯ УКРАИНСКОГО ВОПРОСА
Первый день Синода не обещал новостей. Вселенский патриархат общался с министром образования Греции. Тема их разговора – должно ли быть финансирование священников из госбюджета настолько прямым, целесообразно ли ослабить взаимодействие между церковью и образованием.
Стало известно, что во второй половине первого дня начали рассматривать текст Томоса. Во дворе патриархии журналисты увидели главу Национального института стратегических исследований Ростислава Павленко. Он находился здесь по поручению Президента, имел встречу с Патриархом Варфоломеем, находился все три дня в здании, где проходил Синод, в качестве консультанта.
Утром Ростислав, улыбчиво поздоровавшись, проскочил в здание Патриархии, но позже давал себя услышать в Фейсбуке. Вечером он заверит, что Синод готовит и текст Томоса, и дату Собора.
Журналисты терпеливо ждали, занимали себя осмотром Вселенской патриархии и ее храма. Кстати, храм Вселенской патриархии – торжество хорошего вкуса, который не противоречит гендерной корректности, потому что на трех великих отцов церкви, мощи которых находятся в левой части храма, приходятся мощи трех святых женщин в правой части храма. Да и сами их жизни – напоминание о том, какое христианство мы должны строить в Украине, и как бы подчеркивает саму разницу между русским христианством и вселенским.
В левой части храма размещены мощи Василия Великого, который возглавил Константинополь, когда церковь на 80% состояла из еретиков – ариан. Так вот – он принимал их всех в лоно церкви, без перекрещений и повторных посвящений, такими, как есть в сане, – просто так, руководствуясь любовью.
Рядом с ним в храме – мощи Григория Богослова, который всегда молился за отца еретика, и мощи Иоанна Златоуста, чьи проповеди полны любовью, а жизнь, как подвижника и интеллектуала, является образцом для любого современного епископа. И сравните наследие этих отцов с совмещаемое с перекрещиванием и запретом молиться за раскольников, что является традицией в монастырях УПЦ МП. Это будто два «разных» христианства.
ДЕНЬ ВТОРОЙ: ОТМЕНА ЭКЗАРХАТА РУССКИХ ПРИХОДОВ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
Эти два христианства присутствовали на Синоде, это две группы журналистов: российские и украинские. На самом деле, украинцы уже избавляются от этого ярма, когда все время думают о своем мучителе и колонизаторе.
Россияне нам уже были не интересны, хотя пару раз мы посмотрели их сюжеты. Включали телевизор – и видели и слышали одно и то же: «Патриарх Варфоломей легализует раскольнические группы в Украине», «Авантюра Порошенко по созданию новой церкви» и т.п.
Кстати, новостью второго дня стало упразднение экзархата русских приходов в Западной Европе. Если быть точным: приходы остались, а вот административную структуру ликвидировали, поскольку в Западной Европе есть уже свои епископы – итальянские, бельгийские, французские… А созданный в прошлом веке экзархат сегодня стал избыточной структурой. В Патриархии нас уверяли, что это логическое и структурное административное решение, но на фоне существующего противостояния оно выглядело весьма неоднозначно. Скажем так, оно выглядело как предложение правнукам российских эмигрантов определиться – с каким они христианством: вселенским, которое олицетворяет универсальность и любовь, или российским, которое, к сожалению, вбирает все пороки нынешней российской политики.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ: ДОЖДЬ И НАПРЯЖЕННОЕ ОЖИДАНИЕ
Этот день принес значительное похолодание и противный дождь, но обещал новости об утверждении текста Томоса и дате Собора. Журналисты сидели в комнатке Вселенского патриархата в ожидании. Мы узнали о том, что церковь дарит кому-то звание архонта, о торжествах на следующий день, однако решения относительно Украины не объявляли.
В Фейсбуке появилось сообщение, что Патриарх Варфоломей и члены Синода встречаются с членами депутатской группы РФ, какой-то Межпарламентской ассамблеей православия. Учитывая, что вся Украина «прилипла к девайсам», ожидая новостей о нас, получить новость о такой встрече не было большим удовольствием. Но, Господи, весь этот период – семь автокефальных месяцев – это еще одно событие в череде уроков покорности и смирения.
— Хотите печеньку? – миролюбиво спросил у нас российский журналист, похожий на Льва Лещенко.
— Спаси Господи, – ответила я тоном старых бабушек Московского патриархата и отказалась.
— Во Славу Божию, – примирительно продолжил он.
Они в этот приезд даже ни разу не произнесли слова «обострение», которое было их любимым на прошлом Синоде в просьбах к участникам Синода прокомментировать предоставление украинской церкви автокефалии.
На этот раз они иногда втихую нас снимали. Увидев это я, например, могла демонстративно сказать на русский манер, что начинаю «Постится, молится и слушать радио «Радонеж», другие начинали обсуждать как правильно употреблять в медиа выражение «Русский мир»…
Наше ожидание немного оживила новость об инвентаризации мощей в Киево-Печерской Лавре, которую проводит Министерство культуры. Фейсбук, даже нормальный его сегмент, начал зубоскалить. Хотя на самом деле проследить за мощами, которые во время Януковича разбирали на сувениры «набожные регионалы», – не такая уж плохая идея.
Прочитали и о том, что Почаевскую Лавру вернули государству. Регистратор, который отсудил государственное имущество, выполняя распоряжение Януковича 2003 года, наказан не был, ему лишь закрыли доступ в реестр. Эти все новости говорили только об одном: государство пытается хоть немного защититься от наступления, которое Моспатриархия, кажется, организовывает повсюду. Хотя решение Кабмина не решит проблемы подготовки юридических команд, которое будет защищать собственность (но это уже другая тема).
РЕШЕНИЕ СИНОДА: ОДНО ПРЕДЛОЖЕНИЕ – СОТНЯ ВОПРОСОВ
Прошел уже третий и четвертый час после обещанного зачитывания коммюнике – так обычно называется финальный документ Синода. Журналисты отменяли включения, отказываясь говорить ни о чем.
Наконец принесли пресс-релиз. В нем Украина стояла третьим пунктом, после кадрового и структурного. В нем подтверждалось предоставление автокефалии накануне Томоса и отмечалось, что Вселенская Церковь начала работать над Уставом новой украинской церкви. Между моментами, когда мы взяли в руки релиз (формулировки которого были для нас сопоставимы с шоком) и услышали комментарии первых лиц государства, Ростислава Павленко, прошло только минут двадцать, но они показались очень долгим ожиданием. Мы не смогли ответить на вопрос, почему Синод во имя автокефалии Украины отметил нас третьим пунктом в несколько строк, почему там нет четкой фразы об утверждении текста Томоса и, наконец, – почему начали работать над Уставом, хотя это заранее не предусматривалось. И если так, то почему Устав (Конституцию будущей церкви) пишут без участия епископов новой церкви. Это вопросы, которые были на поверхности.
Через час появился комментарий экзарха Даниила Зелинского о том, что предложенный текст Устава основан на Томосе об автокефалии, и что этот Устав является проявлением материнской опеки.
Одновременно появилось объяснение автокефалиста от УПЦ МП Кирилла Говоруна, что начинать создание церкви с такого важного документа, как устав, – правильно, вместо того, чтобы заниматься «количественными параметрами».
И в то же время появился сдержанный комментарий Киевской патриархии, что они ждут официальную информацию о принятых синодальных решениях, в том числе относительно подготовки Устава, и выразили надежду, что подготовительная работа вскоре будет завершена и что, согласно договоренностям, Томос будет вручен новому предстоятелю.
Одним словом, Вселенская патриархия редактирует собственные сценарии по ходу. Наверное, считают, что так лучше. Но на сегодня выглядит так, что Собор, который состоится в декабре, будет содержать два пункта: объединение и избрание предстоятеля. Какими будут устройство церкви, место в диптихе – нам обещают это в декабрьских новостях.
Несмотря на дефицит новостей и не совсем оправданные ожидания, мы не хотели бы умалять радость, потому что точно знаем, что она есть. Текст Томоса есть. Ростислав Павленко его видел, он содержит две с половиной страницы текста на древнегреческом языке. Так он сказал на вечерней встрече, после того, как Патриархия обнародовала пресс-релиз.
И в ближайшие дни мы должны услышать дату Собора.
Ну что… Процесс продолжается. И нам обязательно надо прорваться. Стиснуть зубы, возможно – всем смиряться, терпеть и просить Бога. Потому что сегодня это большой шанс.
Ольга Будник, Лана Самохвалова, Стамбул
Фото Ольги Будник
По материалам: ukrinform.ru